И.А. Припачкин, 2003
На выставке русской иконописи «И Слово плоть бысть…», проходившей летом 2000 г. в музее древнерусского искусства им. А. Рублева, экспонировалась икона «Богоматери Иерусалимской», написанная в конце XVII в. мастерами Оружейной палаты и происходящая из г. Курска. Очевидно, это одна из семи икон, отобранных в числе имеющих художественную ценность, в ходе ревизии 1962 г. в закрытых курских храмах. В ревизии участвовали со стороны областного управления инспектор отдела охраны памятников Н.Д. Лопатьева 1 и командированный из Москвы научный сотрудник музея им. А. Рублева Г.В. Попов 2. Все семь икон принадлежали Нижне-Троицкому храму, закрытому для богослужения в 1961 г. и тогда же переданному под учреждение культуры 3.
Как хранилище предметов церковного искусства Нижне-Троицкий храм всегда находился под контролем советских властей. В инвентарной описи предметов музейного значения, принадлежавших храму, 1959 г. (16.XI) названо 9 икон XVII – XVIII вв., с припиской: «две иконы сняты с учета и оставлены в церкви» 4. В описи 1959 г. (11.XII) список икон увеличен до 11, при той же хронологии 5. Но две учетные единицы – икона «Воздвижения Креста Господня» 1741 г. и иконы XVII в. «Св. Николая», «Богоматери Скорбящей» и «Сидящего во славе» в общем киоте, — как пришедшие в полную ветхость, списаны актом от 11 декабря 1959 г. 6 В описи 1961 г. число иконописных раритетов 17, и около иконы «Богоматери Тихвинской» XVII в. приписано: «кн. Трубецкой, в начале XIX в.» 7.
До 1964 г. семь отобранных икон находились на временном хранении в Курском областном краеведческом музее. Затем последовало распоряжение Министерства культуры РСФСР передать иконы в Москву, в музей им. А. Рублева. Начальник Курского областного промышленного управления культуры
Б.М. Денисов письмом от 8 июня 1964 г. сообщал заместителю Министра культуры РСФСР В.М. Стриганову, что «на Ваш приказ № 41 от 23 января 1964 г. «О завершении работы по выявлению, учету и вывозу произведений древнерусского искусства и повышении ответственности органов культуры и директоров музеев за их сохранность»… Областное промышленное управление культуры не возражает передать из семи – шесть иконных произведений музеям-заповедникам» 8. Далее прилагался список с описаниями семи икон Нижне-Троицкого храма, сделанный Г.В. Поповым. В списке:
— Минея, XIX в., 58х70 см – многофигурная икона со сценой Воскресения Христа в центре, окруженной 11 праздничными и страстными сюжетами, замкнутыми 12 клеймами, по 4 регистра в каждом клейме, с изображениями святых и праздников по порядку месяцеслова. Внешнее обрамление составляли 100 клейм с чудотворными иконами Богоматери, располагавшимися в два ряда. «Несмотря на ряд деталей и сцен, появившихся в XIX веке, — писал о Минее Г.В. Попов, — икона представляет большой интерес своим содержанием» 9;
— Икона «Иоанна Предтечи в пустыне», около 1741 г., 163х66 см – фронтальное изображение святого, держащего в левой руке чашу с Младенцем и свиток. Над Иоанном в полукруге верха доски – облачный Господь Саваоф с ангелами и Св. Духом. Внизу в медальоне надпись по орфографии XVIII в.: «Сей образ написан тщанием Иоанна Яковлева сына Нифонтова купца курского, жены его Мавры ишчады за отпущение грехов своих» 10;
— Икона «Бориса и Глеба», 1741 г., 163х66 см. Святые мученики показаны облаченными в княжеские одежды с богатым орнаментом. В верхней полукруглой части – Христос в облаках и ангелы. Внизу в медальоне надпись по орфографии XVIII в.: «1741 год месяца июля Сей образ написан обещанием и коштом курских купцов Мокея и Дионеха Григорьевых детей Ковалевых з женами и детьми» 11;
— «Николай Чудотворец», 1-я пол. XVIII в., 131х70 см. Святитель изображен в рост в митре. По сторонам – Христос и Богородица в облаках. Ниже в медальонах — свв. Василий Великий и Феодор Тирон 12;
— «Богоматерь с Младенцем и святыми на полях». 138х104 см. Датировка Г.В. Попова: «нач. XVIII века (возможно, конца XVII)» 13;
— «Троица», 1741 г., 163х104 см. Иконографическое описание отсутствует. В качестве характеристики — указание: «В нижнем правом углу в медальоне надпись (орфография XVIII в. – И.П.): «Сей образ написан тщанием Семена Иванова сына Лоскутьева купца курского за отпущение своих грехов 1741 года месяца июля в … день» 14;
— «Успение Богоматери», начало XVIII в., 94х129 см. В описании дана сохранность 15.
Несмотря на отсутствие иконографической характеристики, образ «Богоматери с Младенцем», указанный в списке, возможно отождествить с демонстрировавшейся на выставке «Богоматерью Иерусалимской». Размеры иконы и упоминание святых на полях достаточно оправдывают такое отождествление. Дополнительным аргументом служит наименование этой иконы «Одигитрией» в акте передачи музею им. А. Рублева 16, т.к. «Богоматерь Иерусалимская», согласно иконописному канону, пишется в типе левосторонней Одигитрии.
Сохранившиеся описи храма 1815 и 1859 гг., позволяют идентифицировать две иконы из приведенного списка — образ Богоматери и свв. князей мучеников Бориса и Глеба. Одновременно описи дают возможность установить их местоположение, некоторые подробности происхождения, внешнего облика и бытования.
Так как в Москву, в музей им. А. Рублева был вывезен только один образ Богоматери и известно, что он именовался «Иерусалимским», не представляется сомнительным видеть его в единственной, упоминаемой в описях иконе того же наименования. Она помещалась в верхнем храме, (собственно, св. Троицы), в составе местного (первого) чина главного иконостаса. В описи 1815 г. она упомянута среди икон этого храма первой по левую (северную) сторону, от царских врат: «21. Икона Владимирской Богоматери, иначе именуемая Иерусалимскою, в сребряной позлащеной ризе с двумя венцами на голове Спасителя и Богоматери, одежда украшена жемчугом крупным и мелким с восточными хрусталями разных цветов; на плечах ризы положены две звезды из разных хрусталей, облитых сребром. И риза и икона поданы от курского купца Андрея Сидорова сына Скорнякова в 1710 году. В ризе весу 24 фунта» 17. Следующим, 22 номером в описи идет «Икона благоверных князей Бориса и Глеба в ризе сребряной позлащеной с двумя венцами, в которых короны украшены сразами с амотистами; подана в 1741 году месяца июля от курских купцов Мокея и Дионисия Григорьевых детей Ковалевых, в ризе весу 17 фунтов 86 золотников» 18. В случае с этой иконой отождествление позволяет сделать совпадение вкладных надписей, хотя икон свв. Бориса и Глеба в храме названо несколько. Таким образом, иконы Бориса и Глеба и Богоматери соседствовали между собой.
Значительно сложнее определить другие пять икон, причем Минея, «Св. Николай» и «Успение Богородицы», кажется, не поддаются идентификации по названным описям. Минея не упоминается в них, а две других теряются среди множества аналогичных им по имени. В описях отсутствуют указания размеров, и это одна из неудобных их особенностей.
Что же касается икон св. Троицы и св. Иоанна Предтечи, то здесь могут быть только более или менее удачные предположения. Иконы с этим именем упоминаются несколько раз как в составе нижнего, так и верхнего храмов. Учитывая их равенство по высоте -163 см (см. список Г.В. Попова), очевидно, в них следует видеть парные образа и искать в числе икон основных или придельных иконостасов, так как устройство ярусов иконостаса, предопределяет равенство высоты. Иконы св. Троицы и св. Иоанна Крестителя отмечены составителями описей в основных иконостасах нижнего и верхнего храмов. В обоих случаях в местном ярусе по правую (южную) сторону от царских врат, соответственно на 1, 3 и 1, 2 местах — в нижнем храме их разделяла икона Благовещения, в верхнем они находились рядом 19. Учитывая выводы, сделанные относительно икон Богоматери и свв. Бориса и Глеба, а также некоторую комплексность икон, обусловленную списком Г.В. Попова, из двух намеченных пар предпочтительно было бы выделить иконы верхнего храма. К тому же иконы св. Троицы и св. Иоанна Крестителя имели высоту – 163 см, отмеченную для иконы свв. Бориса и Глеба, и ризы близкие по весу ризам «Богоматери» и «Князей мучеников». «18. Икона Св. Троицы в лице трех ангелов, посетивших Авраама, в сребряной позлащеной ризе с тремя над головами ангелов венцами, подана от купца Ивана Пастухова в 1759 году, в ризе весу 20 фунтов 9 золотников. 19. Икона Иоанна Крестителя в сребряной позлащеной ризе с венцем, подана от купца Ивана Григорьева сына Машнина в 1770 году, в ризе весу 15 фунтов 60 золотников» 20. Однако вкладные надписи приведенных икон не совпадают с теми, которые даны в списке Г.В. Попова, отличаясь именами и датами.
Пара икон из нижнего храма, к сожалению, лишена конкретизирующих ее признаков. Описи не отмечают для нее никаких вкладных надписей 21, хотя в списке Г.В. Попова вкладные надписи приведены. Возможно, ко времени составления описей образа были закрыты ризами, и надписи на них не читались. Все же это недостаточно объясняет молчание, т.к. вкладчики обыкновенно помнились долго. Обращает на себя внимание также совпадение размеров икон иконостаса нижнего храма (если это действительно они) и верхнего по высоте. Впрочем, подобное равенство вполне вероятно. Известно также, что в ризе, покрывавшей икону св. Троицы нижнего храма «весу… 9 фунтов» 22. Сравнивая с весом ризы аналогичной иконы верхнего храма – 20 фунтов 9 золотников – допустимо предположить, что или образ нижнего храма был по размерам меньше образа верхнего, или риза — проще. Первое допущение обязывает отклонить, как вероятные в списке, иконы нижнего храма, т.к., очевидно, искомые иконы должны иметь высоту 163 см. Второе допущение снимает первое, т.к. не противоречит равенству размеров. Тогда ситуация с иконами в храме моделируется следующим образом. В советское время, когда нижний храм Свято-Троицкой церкви был закрыт и передан властями под склад, иконы из его иконостаса были перенесены в верхний храм и помещены на неизвестном нам месте. Описи храмового имущества советского времени не фиксируют местоположения икон. Но в этом случае с древними иконами иконостаса верхнего храма должны были произойти какие-то серьезные разрушения или перемещения, которые бы не позволили зачислить их в список произведений, имеющих музейную ценность. То, что они изначально не обладали высоким уровнем исполнения маловероятно.
Между тем, гипотеза об иконах верхнего храма как вошедших в список Г.В. Попова, несмотря на различие в текстах вкладных надписей, будет подтверждена в том случае, если составители описей фиксировали имена вкладчиков не икон, а риз, которые были изготовлены на иконы позднее. Отсюда анахронизм, отмеченный выше. Так относительно иконы «Богоматери Иерусалимской» сказано, что «и риза и икона подана от… купца… Скорнякова» 23. Правда, в отношении иконы свв. Бориса и Глеба и ризы на нее в описи использовано неопределенное выражение «подана… от … купцов… Ковалевых» 24. Наконец, надо добавить, что имена вкладчиков Нифонтовых (образ св. Иоанна Предтечи) и Лоскутьевых (образ св. Троицы), фигурирующие в списке Г.В. Попова, в описях рядом с соименными иконами не упоминаются.
Таким образом, единственное, что можно сказать определенно по поводу икон св. Троицы и св. Иоанна Предтечи, что использованные источники недостаточны для того, чтобы провести их идентификацию.
Такой вывод не мешает видеть в большей части подготовленных к передаче икон уникальный фрагмент некогда единого иконного комплекса храма. Иконы обладали несомненной художественной, историко-культурной значимостью для Курска. Действительно, они давали возможность судить о культурных связях провинции, вкусе вкладчиков, о самих вкладчиках, художественном облике курского храма XVIII в. и первоначальном составе его иконописи, — другими словами реконструировать некоторые детали церковно-культурного быта Курска XVIII века.
И все же, несмотря на эти обстоятельства, иконы оказались разрознены. Минея, «Свв. Борис и Глеб», «Св. Николай Чудотворец», «Богоматерь с Младенцем» и «Св. Троица» после непродолжительной переписки были отправлены в музей древнерусского искусства им. А. Рублева 25. Передача зафиксирована актом от 30 июля 1964 г. 26
Только одна икона из списка – «Св. Иоанн Предтеча в пустыне» — была оставлена в Курске, в краеведческом музее 27.
В Курске к тому времени, помимо краеведческого музея, уже почти тридцать лет существовала картинная галерея, с собранием старой живописи и реставрационной мастерской. Т.о., два музея могли сохранить иконы в относительно аутентичном культурном пространстве. Также существовала возможность музеефикации самого храма. Несмотря на прямое иконоборчество подобной мысли 28, в разбираемой ситуации это могло стать наиболее приемлемым решением. Однако свою роль сыграли идеологические причины и необдуманная музейная политика. Культурный материал перемещался самым непостижимым образом, вырывался из собственного исторического контекста. Следует также напомнить, что музей древнерусского искусства им. А. Рублева, созданный в 1947 г., в 1960 открылся после реставрации и естественно требовал пополнения фондов. Одним из путей пополнения стали подобные изъятия уникальных предметов из провинции под благовидным предлогом надлежащего хранения и изучения, якобы неосуществимого вне столицы.
Таким образом, в результате перемещения церковных ценностей наносился удар и по Церкви, и по культуре в целом. Церковь оскверняли и умерщвляли, а целостную культурную ткань деформировали. Это были явно деструктивные действия, затрудняющие в настоящее время историческую коммуникацию.
Примечания:
1. ГАКО Ф. Р 214, оп. 1, е.х. 348, л. 157.
2. В настоящее время Геннадий Викторович Попов является директором музея древнерусской культуры им. А. Рублева.
3. Нижняя Троицкая церковь находится на ул. Гайдара (бывшая Золотаревская). Была заложена на месте одноименного деревянного храма в 1733 г. и освящена в 1740 г. Двухэтажная. Согласно описи 1859 г. нижний храм с главным престолом во имя свв. Бориса и Глеба имел два придела: северный – трех святителей свв. Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, южный – св. Николая. Верхний храм во имя св. Троицы с приделами Усекновения главы Иоанна Предтечи – северным и свв. Апостолов Петра и Павла – южным. С 1942 г. для богослужения был доступен только верхний храм. В нижнем, по традиции, установленной советами, располагались складские помещения. Решение об окончательном упразднении прихода и передаче здания в ведение органов культуры было принято Курским облисполкомом 22 мая 1961 г. В 1993 г. здание возвращено Церкви. См. ГАКО Ф. 217. Оп. 1-2. Л. 415.
4. ГАКО Ф. Р-5027. Оп.4. Д. 38. Л. 68.
5. Указ. д. Л. 117.
6. Указ. д. Л. 116.
7. Указ. д. Л. 150.
8. ГАКО Ф. Р-214. Оп. 1. Д. 348. Л. 23.
9. Указ. д. Л. 24.
10. Там же.
11. Указ. д. Л. 25.
12. Там же.
13. Там же.
14. Там же.
15. Указ. д. Л. 26.
16. Указ. д. Л. 91
17. ГАКО Ф. 217. Оп. 1. Д. 675. Л. 13. Сравни с описью 1859 г. ГАКО Ф. 217. Оп.1. Д. 690. Л. 7 об.
18. Указ. д. Л. 13 об. (1815); Л. 7 об. (1859).
19. Указ. д. Л. 3 об — 4, 12 об. — 13 (1815); Л. 7 — 7 об. (1859).
20. Там же.
21. Указ. д. Л. 3 об. — 4.
22. Там же.
23. См. прим. 17.
24. См. прим. 18.
25. Отчасти курьезным и одновременно симптоматичным кажется письмо в Курское управление культуры от 7 июля 1964 г., в котором директор московского музея выражает готовность принять на хранение из Курска 11 (!) икон XVII – XVIII вв. Указ. д. Л. 56.
26. Указ. д. Л. 91.
27. ГАКО Ф. Р – 214. Оп.1. Д. 348. Л. 58. Здесь же скажем, что ранее, по передаче Горфинотдела 1962 г., из предметов, принадлежавших храму, музею были переданы 12 полотенец, 1 парча, 3 скатерти, 1 фонарь и 1 копие (ГАКО Ф. Р — 5027. Оп. 4. Д. 38. Л. 118 — 118 об.).
28. «Итак мы определяем, чтобы… дерзающие давать обыденное употребление… досточтимым обителям,… если это будут… миряне, были бы отлучаемы» (Из Ороса VII Вселенского собора. — Деяния VII Вселенского собора. Казань, 1891. С. 285).